ЧАСТЬ 4. НА РУБЕЖЕ В ХХ ВЕКА

 электроэнергии. Такой рост объяснялся достоинством асин­хронных двигателей, которые стали применяться в связи с введением трехфазного тока. К тому же несколько ранее был введен льготный тариф на электроэнергию для технических целей. Фабрики платили по 10 копеек за один киловатт-час, что было в несколько раз меньше тарифа на освещение. Но тарифы Московской станции понижались отнюдь не из бла­готворительных соображений. Здесь был тонкий расчет, ко­торый приносил правлению «Общества 1886 года» немалые барыши.На такой шаг не могли пойти ни Роберт Эдуардович, ни другие сотрудники станции В. В. Старков, А. Б. Красин, А. В. Винтер. Результаты не заставили себя ждать: Классо­на и его помощников просто-напросто уволили, а на их место взяли иностранных инженеров. Но иностранцы не смогли найти общий язык с рабочими, последовали частые и острые конфликты. Пришлось им сложить чемоданы и покинуть Россию. Станция осталась без администрации, рабочие и мон­теры разбрелись по городу. Правление молило о помощи. Р. Э. Классон и В. В. Старков согласились на несколько месяцев остаться в Баку, но отношения с правлением обще­ства «Электрическая сила» были уже испорчены, и Роберт Эдуардович вскоре вернулся в Москву на должность дирек­тора «Общества 1886 года».

---

Такая головокружительная гонка станции за стремитель­ным XX веком требовала все новых и новых капиталов. «Общество» не только затрачивало полностью весь получен­ный от расширения предприятия дивиденд, но и вкладывало огромные дополнительные капиталы.

К 1907 году из старого здания на Раушской набережной было «выжато» все возможное. По проекту 1897 года всего на станции должно было быть установлено двенадцать 1000-силовых паровых машин. В 1903 году, когда уже было установлено десять машин, решили вместо оставшихся двух паровых машин установить две турбины системы «Броун Бовери—Парсонс» мощностью по два мегаватта каждая. Компактность этих турбин, дешевизна и удобство соединений с электрическими машинами, высокое число оборотов откры­ли им дорогу в жизнь. Турбины были пущены в 1906 1907 годах. 15,5 тысячи лошадиных сил стали пределом. Машин­ный зал и котельная были так «перенаселены» агрегатами, что встал вопрос о коренной реконструкции.

Классон садится за чертежную доску, вместе с ним над проектом новой котельной и машинного зала работают все инженеры станции. Работают быстро, вдохновенно. Листы ватмана, расчеты — время не терпит. Наконец проект расши­рения одобрен, но уж больно мал основной капитал «Обще­ства 1886 года». Где взять деньги?

В эти дни Роберта Эдуардовича в кабинете застать не­возможно. Он встречается с представителями московских властей, наносит визит за визитом видным общественным деятелям, едет в Петербург, чтобы и там привлечь общественное мнение к делу, от которого зависит судьба станции. Надо любыми средствами привлечь к предприятию капитал, ведь выпущены дополнительные акции, и ему совсем не безразлично, кто станет их владельцем—русские или немцы. Но все бесполезно! Русские капиталисты, привыкшие к солидным барышам, не хотят поддержать малодоходное предприятие, дававшее всего 3—6 процентов прибыли. Напрасно старается Классон разбудить в них чувство патриотизма. Ведь на другой чаше весов лежит золото. И снова акции уходят за границу, снова немецкий капитал играет основную роль в электрификации России.

В феврале 1907 года началось строительство.

В апреле 1907 года Классон докладывает правлению «Общества»: «В настоящее время все главные строительные работы налажены, фундаменты возведены и идут текущие работы по возведению стен». Одновременно удлиняли старый машинный зал и возводили отдельное трехэтажное здание для распределительного устройства. На первом этаже этого здания должны были разместиться замкнутые кольцом сборные шины, на втором — генераторы, выключатели и измерительные трансформаторы, на третьем— линейные амперметры, реостаты и шины постоянного тока, а за стеной был установлен распределительный щит.

Всего восемь месяцев продолжались работы. В ноябре 1907 года реконструированная станция была пущена в эксплуатацию. Такими темпами станция была обязана Р. Э. Классону. Все восемь месяцев он находился рядом с рабочими, помогал на месте решать самые разнообразные вопросы.

В новом машинном зале установили турбину системы «Целли» мощностью 2 тысячи киловатт, а впоследствии — еще три турбины по 3 тысячи киловатт.

Для транспортировки топлива был проложен нефтепровод от нефтяных складов акционерного общества «Ока» в Симоновой слободе к станции. Это была идея Классона, использовавшего бакинский опыт. И сразу сложнейший вопрос о внутригородской перевозке нефти, который был связан с рядом экономических и административных трудностей, перестал вызывать тревогу.

Московская станция стала в эти годы школой передового опыта. Инженеры-энергетики, приезжавшие с периферии, внимательно изучали достижения своих московских коллег, перенимали не только технические, но и статистические нововведения. А статистика была на электростанции образцовой. Каждые восемь часов вычислялась производительность основных узлов и намечались пути еще лучшей их работы.

Ежедневно десятки студентов высших учебных заведений проходили летнюю практику на электростанции. Работая у котлов, насосов, в машинном зале, будущие инженеры за три месяца приобрели такой опыт, который невозможно было заменить никакими учебниками.

Огромное значение придавали на станции воспитанию не только инженерных кадров. С тем же вниманием и любовью учили рабочих. Классон сознательно продолжал дело, начатое еще в Петербурге в школе рабочих электротехников «Русского технического общества».

Впоследствии он мог с полным основанием сказать о своих работниках, что это «персонал, выбранный в течение трех десятилетий из тысяч рабочих, прошедших через станцию и знающих в совершенстве сложные механизмы станции».

Первая московская электростанция воспитала не только Первая московская электростанция воспитала не только прекрасные кадры русских энергетиков. Она дала и большое число политических деятелей.

После революции 1905 года станция становится, пожалуй, чуть ли не единственным местом, где находят работу под-вергающиеся гонениям революционеры. Красин, Смидович, Аллилуев — каждый из них остался в истории революционного движения России, и судьба каждого из них связана с Первой Московской электростанцией.

---

В 1907 году на работу в «Общество электрического освещения 1886 года» поступил новый монтер. Имя — Глеб, фамилия— Кржижановский. Родился в Самаре в 1872 году. Вот, пожалуй, и все, что было записано тогда в личной карточке нового рабочего. И вряд ли кто-нибудь на электростанции знал, что человек этот одним из первых принимал активное участие в создании «Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса», что в 1895 году вместе с Владимиром Ильичей Лениным был арестован и сослан в Сибирь.

Судьба связала Кржижановского с энергетикой, и не ошиблась. Менее чем за два года он прошел путь от простого

электромонтера до начальника кабельного отдела. Под его руководством сооружались первые линии электропередачи напряжением 6 тысяч вольт. В 1913 году он принимает участие в разработке плана использования энергетических ресурсов Волги, в 1915 году выходит в свет его работа, в которой обосновывается необходимость создания районных электростанций на местном топливе, он изучает самые -новейшие разработки иностранных энергетиков. И, несмотря на этот огромный темп работы, ни на один день не прекращается его революционная деятельность.

1907 год — год расцвета станции, год больших успехов, больших надежд и испытаний.

---

В одну из апрельских пятниц, на страстной неделе, вода в Москве-реке стала подниматься. Уже на следующий день набережная Москвы и водоотводного канала, все прилегающие улицы были залиты водой. Около каждого моста образовалось озеро. По реке неслись бревна, кадки, стога сена и даже целые избы. У Балчуга были проложены плавучие мостики к торговым учреждениям, которые были наполовину забаррикадированы.

На набережной начался пожар, горели постройки фабрики Бутикова. Вода затопила сахарный завод на Бережках. Люди, скот — все перебрались на чердаки. Вода хлынула в Лаврушинский переулок, подошла к Третьяковской галерее и проникла в подвалы станции, где была котельная.

В реке у Раушской набережной вода прибывала час от часу. В течение ночи была построена дополнительная стенка. Однако напор был так силен, что вода разнесла стенку и затопила подвалы и машинное отделение станции. Был размыт и выворочен бак, в котором находилось 14 тысяч пудов нефти. Не переставая работали насосы, откачивающие до б тысяч ведер воды в час.

Персонал станции боролся до последнего. Эта борьба продолжалась в течение двух суток, а потом, как вспоминает инженер В. Д. Кирпичников, «взорвался пол в аккумуляторном помещении и хлынул такой каскад воды снизу-вверх, что никакие насосы спасти станцию не могли».

Подача электричества прекратилась. На улицах вместо трамвая снова появилась «конка», остановились типографии, погасли лампочки в домах.

Только 14 апреля вода начала спадать. Персонал станции работал дни и ночи, чтобы как можно скорее дать городу энергию. Помимо того, что были затоплены некоторые помещения станции, вода подмочила обмотки генераторов. Надо было срочно сушить, а иногда и просто перематывать их заново.

15 апреля появилось электричество в театрах, загорелись фонари на Тверской. Жизнь в городе входила в старое русло.

И снова станция совершенствуется. Работы 1907 года были по сути дела только началом коренной реконструкции. Они были продолжены в 1911 году. Замена котлов в старой котельной требовала строительства нового здания. Его надо было увеличить по высоте вдвое и значительно удлинить. В то же время о том, чтобы остановить станцию, не могло быть и речи. Классон нашел выход: строители сначала возвели стены и перекрыли новое здание, а уже потом разобрали старое, убрали котлы, стоящие в левой части, и на их место поставили шесть вертикальных сдвоенных водотрубных котлов Гарбе с поверхностью нагрева по 750 квадратных метров. Затем такую же замену сделали в правой части.

Котлы Гарбе в те годы были новинкой. До реконструкции не видели на станции и дымососов с электроприводом. Была построена мощная насосная с двигателями по 200 лошадиных сил. Впервые на станции появилось собственное распределительное устройство. Также впервые на отходящих линиях установили масляные выключатели и реле с выдержкой времени.

Душой всех работ на станции по-прежнему был Классон. Просто и быстро решал он подчас самые сложные вопросы. Характерен такой случай. Когда проект реконструкции был уже закончен, Роберт Эдуардович пришел в котельную и, обращаясь к мастеру Николаеву, сказал:

— Ну, батенька, чертежи новой котельной готовы. Про-смотрите их хорошенько и если найдете, что вам еще что-то нужно, то говорите сейчас, пока заказы еще не сданы, а то потом будет поздно.

Николаев хитро посмотрел на Классона и ответил, что у него есть одна просьба, но ему наверняка откажут, так как это будет дорого стоить.

— Ну, смелее, — улыбнулся Классон.

Николаев попросил поставить в котельной подъемный механизм, так как транспортировать грузы по узким железным лестницам будет очень трудно. Классон вынул логарифмическую линейку, визир заскользил по шкале, на бумаге появились колонки цифр. Через несколько дней подъемник был заказан.

Классон не чурался никакой работы. В ночь на 1 января 1910 года по неосторожности одного из рабочих в подвал котельной была пущена в громадном количестве нефть. Классону позвонили по телефону, и он прямо от праздничного стола примчался на станцию. Посмотрев на маслянистую поверхность нефти, измерив величину слоя, он грустно сказал: «Бенефис в новогоднюю ночь, оригиналы!» (Роберт Эдуардович называл аварии «бенефисами»). Но уже через несколько минут он вместе со всеми качал нефть, качал нег сколько часов, пока авария не была ликвидирована.